Выступление В.Ю. Суркова

Выступление В.Ю.Суркова на Торжественной церемонии подведения итогов Конкурса

03 апреля 2008 года, «Зеленый» зал Российской Академии наук

Добрый день! Я тоже нахожусь в некотором волнении, будучи единомышленником и коллегой. Но я могу сказать: не волнуйтесь и будьте бодрыми. Концепцию суверенной демократии действительно очень многие критикуют — даже избранный Президент. Председатель конституционного суда Зорькин считает, что суверенная демократия вытекает напрямую из нашей Конституции и даже не понимает, что мы здесь обсуждаем. Он считает это настолько очевидным, что вроде и не о чем спорить. Поэтому существуют разные мнения, и слава богу — мы живем в демократическом государстве. Но, скажу честно, этот термин и эта концепция у нас скорее идеологическая, чем юридическая. Хотя не только Вы, но и юристы постарше Вас, в том числе и достаточно известные, писали труды по этой теме и нашли в ней определенный интерес для юридической работы. Поэтому спасибо за внимание, я специально закончил с этим разделом, чтобы теперь чуть-чуть поговорить об истории и футурологии, буквально в двух словах, и пояснить, для чего мы сегодня здесь собрались и почему мне интересно было прийти к Вам, послушать Вас и поздравить Вас с этим мероприятием. Мне кажется, что общественная мысль несколько лет двигалась, если так можно выразиться, с головой, повернутой назад. Шли мы вперед, но смотрели назад. Я ощущаю, что это были годы здоровой реакции, выздоравливающего, скажем так, от социальных проблем организма, с которыми мы столкнулись после шока 1989–1990-х годов. Это естественно. И мы могли, наверное, точно сформулировать, чего мы НЕ ХОТИМ. Мы смотрели на прошлое и говорили: мы не хотим бедности, мы не хотим коммунизма, мы не хотим такого капитализма, мы не хотим униженной страны, мы не хотим терроризма, и т.д., и т.д. Чего мы ХОТИМ? Мне кажется, мы даже не говорили и не думали об этом и только-только, по-моему, начали произносить какие-то слова типа «инновационная экономика», «суверенная демократия» или вообще «демократия», «развитие стратегии», «институты развития», но все это, на мой взгляд, тоже пока лишь слова. Если спросить чиновников, что такое инновации и дать определение, что такое инновационная экономика, то при всем уважении к моим коллегам на всех уровнях власти очень мало кто даст более-менее внятное определение. Поэтому повернуться головой вперед и начать исследовать будущее, исследовать активно, сделать тему будущего востребованной и даже модной — это, я считаю, крайне важно.

Дело в том, что, насколько я вижу, когда речь идет о нашем будущем, о планах для страны, в нас сильно сказывается подражательное начало. Я всегда слышу от своих коллег-чиновников: «Вот, у нас будет как в Евросоюзе. У нас будет как в Америке». А мне всегда интересно — а что люди в Евросоюзе говорят, когда они собираются на свои совещания? У нас будет как у кого? А что говорят американцы? Вы понимаете, насколько это глубокая вещь? Это же совсем по-другому устроенные мозги, совсем другая культура анализа и принятия решений. Надо выйти из этого плена вторичности. Мы даже не отдаем себе отчета, когда автоматически говори — у нас будет не хуже, чем там-то. Так не говорят те, кто делает по-настоящему передовые вещи. Вот базовая проблема нашей интеллектуальной жизни и вообще организации нашего общественного сознания. Чтобы выйти на парадигму, мы должны, мне кажется, пытаться побольше говорить о будущем, и с совершенно разных точек зрения. И я не очень понимаю, чем историк отличается от футуролога, потому что, на мой взгляд, нам только кажется, что мы знаем о прошлом больше, чем о будущем, а кроме того, будущее уже так много раз было... Что такого удивительного и мистического в будущем? Мы сами люди будущего для кого-то. Для предка князя Кропоткина, который здесь выступал, как я понял, наверное, мы были будущим. Я не знаю, радовался ли он за своего потомка, за всех нас или нет, но вот, вот оно, будущее! Оно вот такое, уж извините! Поэтому мне кажется, что этот пафос, мистификация будущего, некий мистический страх перед ним и тем, что оно непознаваемо вообще или, наоборот, слишком ясно, как оно происходит, — эти крайности уводят нас от интереса к самому вопросу. И думаю, что здесь историки и футурологи вполне органично собираются вместе, потому что интерпретации прошлого тоже должны отвечать не только современной политической или какой-либо еще конъюнктуре, но могут также формироваться взглядами из будущего. И в то же время, как это ни банально звучит, в прошлом много полезного, что нужно знать, чтобы представлять будущее и готовиться к нему. И я очень благодарен, что Вы вовлекаете меня в эту работу, мне кажется очень важным, что мы показываем, насколько эта тема востребована, насколько это нужно, и рад оказать Вам организационное содействие. И мы, конечно, эту работу будем расширять, я очень благодарен всем организаторам, которые этим занимаются.

Некоторые задавлены нуждой и вообще не понимают, о чем мы тут разговариваем. Другие, наоборот, процветают и тоже считают, что говорить не о чем: надо контролировать потоки, надо выносить и заносить деньги — и все. И у этих двух огромных социальных групп пока не сформулирован запрос на то, что Вас интересует. Но надо стараться, чтобы бедных было поменьше, а богатые чтобы были попросвещенней и пообразованней. Это дело времени, это обязательно будет, и я абсолютно в этом уверен. И, мне кажется, мы вполне со временем можем стать очень динамичным обществом — устремленным вперед, но не отказавшимся при этом от своих традиций. Я хотел бы сказать, что этот конкурс — он пока небольшой, достаточно скромный — мы, конечно, должны расширять. Я знакомился с некоторыми работами и надеюсь, что с большинством из оставшихся каким-то образом успею ознакомиться — ведь это все, безусловно, интересно. Я думаю, что взаимодействовать и изучать будущее следует разными методами — и теми, которые принято считать научными, и с помощью искусства и литературы. Пролагаю, что нам нужно идти в сферу и фантастической, и научно-популярной литературы, и кино, и экспериментального искусства в широком смысле слова, потому что сам вкус к новаторству, сам интерес к тому, чтобы пытаться сделать то, чего никогда не было, — дело весьма неблагодарное, но пробовать нужно. Мне кажется, сам дух новаторства — это то, чего не хватает нашему обществу. Я все время повторяю фразу, услышанную когда-то по телевизору, когда некие эксперты говорили о российском бизнесе и назвали его очень точно — оппортунистическим. Наш бизнес —самый передовой, самый динамичный, самый рисковый класс нашего общества — весь нацелен не на изобретение новых технологий, а на контроль над ресурсами, над теми же самыми потоками импорта и экспорта. Все остальное абсолютно вторично — и это не наше. Даже самые успешные наши торговые сети — это калька с западных технологий торговых сетей, и наши отели, и даже многие рестораны придумали люди из других стран. Я считаю, что когда мы говорим о российской экономике, то, если быть до конца честным, мы ошибаемся: у нас нет экономики. В современном смысле слова экономики в России не существует. Мы — какая-то часть большой экономики, а центр экономической жизни находится не у нас, и это очень печально. И тут, как говорится, дело вкуса — кому-то и так хорошо, а мне, например, не очень: я считаю, что Россия может попробовать и вправе попробовать стать одним из центров реальной экономической жизни, политического влияния и т.д.

Мне кажется, что нам стоит расширять дальше этот конкурс, привлекая и научную общественность, и тех, кто создает искусство, попытаться, повторяю, сделать модным, престижным заниматься этими вопросами, быть новаторами и изучать будущее. Я думаю, что в этом суть стоящей перед нами государственной задачи. У вновь избранного молодого Президента много планов, и намечается та самая стратегия-2020. Сегодня действительно появилось желание попытаться что-то планировать. Ведь еще совсем недавно мы говорили: «А давайте посмотрим, что будет в 1915 году», — и весь этот либерально-экономический коллектив поднимался: «Как, Вы что, мы не можем сказать, сколько у нас людей среднего класса, сколько у нас будет жилья построено, мы не можем сказать, что у нас будет с теми или иными отраслями, потому что раньше был Госплан, а теперь плановой экономики нет». И вот этот бред, который, поверьте, мы слышим иногда до сих пор, оставляет нас без размышлений о будущем, отводит нам вторые роли: нам придется делать то, что будет вытекать из чужих решений, если мы сами не будем пытаться заглянуть в будущее. Возможно, мы ошибемся, планируя что-то, но, по крайней мере, пытаться мы, конечно, обязаны — это вопрос национального достоинства, мы достаточно серьезная страна, и про это нельзя забывать. Поэтому я могу обещать определенное содействие со стороны государственных структур в расширении этой работы. Я думаю, мы обсудим это еще дополнительно и не будем это откладывать. Мы расширим наш конкурс, сделаем его более веселым. И еще мне кажется, что говорить о будущем надо в других помещениях. А то как-то мы вступаем в диссонанс. Я хочу еще раз поздравить победителей конкурса и всех участников. Я думаю, их работы тоже замечены и оценены, что они будут пропагандироваться и станут доступны для изучения. И я даже, пользуясь случаем, хотел бы попросить тех, кто победил, а может быть, и более широкий состав участников конкурса о встрече отдельно. Я бы хотел поговорить напрямую, просто вновь обсудить некоторые вещи, которые я сегодня услышал. Они меня очень заинтересовали, и я с удовольствием продолжу этот разговор. Я думаю, что мы найдем возможности и в дальнейшем быть друг другу интересными. Спасибо Вам большое и успехов. (Аплодисменты).