Cложное общество и власть людей

Cовременное государство: стандарты власти и критерии эффективности

Александр Неклесса

"Русский журнал", 14 декабря 2010 г. http://www.russ.ru/pole/Clozhnoe-obschestvo-i-vlast-lyudej

Не бывает потрясения в стилях музыки без потрясения важнейших политических законов (Платон)

Действовать – это значит решаться думать иначе, нежели думал прежде (Мишель Фуко)

Власть не может удерживаться лишь силой, по крайней мере, в нынешнем мире.

И даже эффективная власть реализует скорее контроль, нежели управление. Но в изменчивом и многофакторном мире типология управления заметно усложняется. К тому же для успешного управления нужна комплексная динамичная инфраструктура.

Так для создания «хорошо темперированной» социальной гравитации необходимо производить идеи, постулаты, перекраивать картографию прошлого и будущего, формулировать правовые нормы, причем, таким образом, чтобы они воспринимались как естественные производные господствующих культурных кодов. Или не слишком им противоречили.

Для этого как обществу, так и власти требуется полновесный (подлинный) нематериальный капитал. Иначе социокультурное притяжение других планет, поглотит прямой и латентной эмиграцией наиболее живые, деятельные сегменты, лишенные комплекса самоубийцы. Увеличивая на обезлюдевшем «обитаемом острове» долю неоархаизированных люмпенов независимо от их силового или финансового статуса.

Так что вне зависимости от успеха или неудачи в реализации амбициозной стратегии – строительстве интегральной конструкции – обретение и наращивание «культурных активов» в нынешних обстоятельствах важно само по себе, а не только как эффективный инструментарий. Культурный капитал в стремительном веке становится базовым стратегическим ресурсом общества. Следствие же его дефицита – социальная катастрофа. [1]

Однако проблема может быть конъюнктурно переформулирована, а ответы на вызов – упрощены. Что за «прелестная утопия» получает в таком случае шанс пленить населяющие страну народы? Насколько эффективным окажется «постиндустриальное изделие»? Будет ли оно долговечным? Либо мы узрим очередное издание прагматично скроенных лозунгов, лицемерных пафосных плакатов, прочих демагогических симулякров, что в какой-то момент сделает неизбежным форсаж центробежной энергетики со всеми вытекающими следствиями.

Или все-таки случится нечто иное.

* * *

Иное per se не является непосредственным объектом рассуждения, поэтому сюда мы заглянем «одним глазком».

В сложном мире интеллектуализм отодвигает на обочину механицизм прежнего аппарата управления. Который не в состоянии справиться даже не с перманентно возрастающей нагрузкой, но с принципиальным изменением характера деятельности, трансгрессией бытия, императивом выстраивания/поддержания непростых отношений с многомерным социумом, удержанием позитивного баланса в глокализированном и диверсифицированном мире. И с приходом иного.

Плоть интеллектуализма – не государственные институты, но другая ипостась страны: сложное, комплексное общество. Деловое и гражданское, национальное и трансграничное, моральное и креативное, хранящее клише культуры, создающее обновленные формы практики и солидарности. Перманентная революция – органичная стихия этой субстанции. [2]

Сегодня можно выделить пять актуальных направлений, характеризующих актуальную повестку дня в интеллектуальной сфере в эпоху транзита от индустриального мира к обществу сложному и креативному:

• новый формат образования, упаковки знания, методологии;
• изменения в системах власти и управления, генезиса нестандартных влиятельных субъектов социальных связей (антропо-социальные структуры);
• переоценка нематериальных активов (goodwill), формирование сложной и сверхсложной среды действия;
• развитие особых умений человека, его искусственных и резервных способностей, квази-мутации (нео-антропология);
• горизонт революции в области искусственного интеллекта. [3]

Интеллектуализм заметно более гибок, протееобразен, он органичнее подвижному вселенскому строю, нежели ригидный бюрократический аппарат, обретающий привкус второсортности, постоянно фрустрируемый и находящий «выход» в повышении градиента жесткости, демонстрации силы. Но порою ощущающий себя на грани институциональной бездны. [4]

Реализовать гармонию нового строя административный механизм позднего индустриализма не в состоянии. Тем более – эффективно управлять ею. Гибкость отчасти замещается и подменяется особой неформальной системой отношений – «цивилизованной коррупцией», т.е. своеобразным паллиативом возможностей интеллектуализма, их симуляцией. Это, однако, временная лазейка, причем достаточно примитивного толка. [5]

Но и капитализированный усложнением личности, формата ее деятельности, топологией становящегося мирового порядка интеллектуализм имеет свои границы власти.

Рубежи очерчены конструктивным характером когнитивности, ее органичной склонностью к миростроительству, растворенной в наличествующей либо отстраиваемой культуре. Противостоит же данной силе – предельно иной контркультурный тип, обитающий по ту сторону катафатического прочтения истины: произвольный, а порою прямо деструктивный подход к бытию. Элементы радикального преобразования эйдоса – негативная диалектика, антитезис как экспонента, деконструкция как абсолют – и все они таят в нетях собственную развилку истории.[6]

Обитатели невидимой стороны экзистенции, обладатели «темной энергии», лишены интеллектуального снобизма, живя вне кокона политкорректности. Их моделирование пандеи воплощено в эксперименте – прямом действии, т.е. предъявлении городу и миру не столько опыта рефлексии, сколько самого лишенного сантиментов действия.

При этом прежние параметры восприятия могут оказаться слишком узкими.

* * *

Другими словами, в стратегическом отношении главный оппонент сложного и сверхсложного социокосмоса – не национальное государство.

Оно уже не левиафан в прежнем обличии; облаченный в жесткую, чешуйчатую шкуру сей подвид зверя если не издыхает, то страдает ожирением, мучаясь отдышкой. Этатизм пережил взлет и падение в ХХ веке, достигнув апогея в феномене корпоративистского строя: различных типов номенклатурного (административно-партийного) механизма профессиональных управленцев, этих инженеров национального общежития. [7] Однако его, то ли предсмертные, то ли предродовые судороги принадлежат уже иной культуре. [8]

Реальная контрсила и оппонент интеллектуализма – обездоленная, т.е. лишенная родства с прежним контекстом, либо прямо взорванная, структурность. Источник деструктивных энергий в отрицании пестуемого на протяжении тысячелетий социального конструктивизма. Эта контрсила – освобожденная, самоценная, энергичная аномия, тотально заминированное «фазовое пространство», рождающее вихри динамического хаоса: максимально подвижные, случается судорожные, порою усмиряемые, но от этого не становящиеся эфемерными смерчи бытия.

Столкновение сил в критическом регистре практики, стремясь побороть, окоротить оппонента, провоцирует радикальность и продуцирует креативность. Переводя через огненный рубеж рожденных в браке земли и неба титанов, перемещает их на плацдарм, где совершается деконструкция истории.

Утверждая таким образом строй, кардинально меняющий правила Большой игры на планете.

* * *

Итак, будущее оказалось под сомненьем.

Какие же образы конкурируют сегодня в сознании и подсознании общества, заполняя образовавшийся под нарастающий гул мата и визг бесовства вакуум? Возможно ли смутные картины «настающего настоящего» декодировать, формализовать, а если да, что же запечатлено на извлеченном из глубин психеи эскизе Русского Дома?

В истории России легко обнаруживаются два мировоззренческих, социопсихологических локуса. Заметно различаясь по тональности, они, однако, чахнут в отсутствии оппонента. С некоторой долей условности их можно определить как «западничество» и «славянофильство», но претерпевшие со временем апргрейд, трансформировавшиеся, либо пытающиеся трансформироваться применительно к эпохе. Привнося при этом в общество свойственные им дух, атмосферу, идеалы. С некоторых пор к списку присоединены и «евразийцы», и сторонники «красного проекта». Естественно, также аранжированные духом временем, прагматично упакованные в манифесты, прогнозы, планы. К тому же в постсовременном мире привычное размежевание на «либералов-консерваторов», «левых-правых» сродни выкладыванию мозаики из лишенных прежнего веса смыслов.

Преимущество в декларировании актуальной официальной перспективы – по степени публичности и внятной вербализации (что, однако, не означает практическую реалистичность и общественное признание) – получил сегодня «план модернизации страны» [9], фокусом которого является проект Иннограда в Сколково.

Другое, а именно связанное с национальной традицией направление пока не столь внятно. В нем смешаны, частично совмещены концепты, сопряженные с державными, общественными, духовными доминантами. Прочитаны они, правда, довольно несхожим образом: в диапазоне от советско-технократического идеала до державно-националистического и церковно-монархического. Все же и здесь можно выделить несколько ключевых проектов, позволяющих ощутить вибрации, опознать семантический интеграл «особых территориальных образований» как признанной сегодня модели национальной реконструкции.

Это, к примеру, план комплексного обустройства Соловков и, возможно, Валаама. Продвижение в списке реформируемых наукоградов многогранного Сарова, а также иных интеллектуальных поселений. Проект Национального центра развития (НЦР или ВВЦ-2), в том числе как творчески-рекреационного центра – столицы нового поколения. [10] Наконец, возведение православного собора и российского культурного комплекса в сердце Парижа, что переводит рассуждение в контекст темы Русского мира.

Композиции социогенов пестры, подчас конъюнктурны. Их соцветия эклектичны, калейдоскопичны. Конечно, перечисление – весьма лапидарная аранжировка темы: знаковых событий в обозначенных регистрах заметно больше. Но при всем несовершенстве именно в данной области практики ощутима пульсация инициативы. [11]

* * *

У проблемы имеется еще одно измерение.

Проекты планируются и осуществляются – если осуществляются – в мире, переживающем социокультурную реформацию. А посему все чаще приходится размышлять о комплексном подходе, который учитывал бы не только сложившуюся актуальность, но и историю (ретроспективу), свою либо общую, и перспективу, что вновь подводит нас к теме Русского мира.

Необходима содержательная полемика о предельных основаниях, дальних горизонтах темы, поскольку речь идет о попытке определить исторический замысел, создать дорожную карту, на которой должно учесть проблемную ситуацию. То есть необходимо в «кипящем и яростном мире» отыскать для страны путь с внятной и позитивной перспективой. Это в идеале.

Задача серьезно осложняется дефицитом национального субъекта, способного к амбициозному действию. И, кстати, отсутствием внятной ретроспективы. Тут я вновь возвращаюсь к проблеме трактовки Русского мира как «республики многих народов» и как альтернативе, скажем, транзитному СНГ, Восточному партнерству либо полузабытому осколку черноморско-балтийской дуги ГУАМ’у.

Необходимо также учитывать новую дифференциацию глобального сообщества, новации мировой и европейской сборки: появление «глобальной державы», «мировых регулирующих органов», «государств-корпораций», «геоэкономических ареалов», «субсидиарных субъектов», «несостоявшихся государств», «непризнанных суверенов». И что ближе к теме – «стран-систем». [12]

* * *

Итак, «суммируя вышеизложенное», можно сказать, что речь идет о критическом моменте выбора Россией судьбы – пути в будущее, позитивность которого будет зависеть от следующих достижений:

• успеха в поиске – с привлечением культурно-исторического наследия – оригинальной и яркой мелодии в постсовременном концерте стран и народов;
• формулирования концепции полноценного обновления, эффективность которой была бы связана не только с активированным обстоятельствами инстинктом выживания, но также с удержанием/воспроизводством элитой и обществом критической массы представлений об идеалах, чести, национальном достоинстве;
• разработки долгосрочного, реалистичного «большого проекта» трансформации внешней/внутренней политики применительно к новым условиям.

И умной прописи шагов-действий по воплощению национальной мечты.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Подробнее см. Александр Неклесса. Провал постиндустриальной модернизации. Гегемония номенклатурного класса помешала российскому обществу стать свободным, сложным и динамичным. – Независимая газета. 2006-09-08. (http://www.ng.ru/ideas/2006-09-08/11_proval.html ).

[2] Подробнее см. Александр Неклесса. Мир Индиго. Беседа первая. (http://www.intelros.ru/intelros/biblio_intelros/budushhee-kak-predchuvstvie/1404-mir_indigo__i.html );

Александр Неклесса. Мир Индиго. Беседа вторая. (http://www.intelros.ru/intelros/biblio_intelros/budushhee-kak-predchuvstvie/1405-aleksandr_neklessa_mir_indigo_beseda_vtoraja.html ).

[3] Подробнее см. Александр Неклесса. Сложный человек в сложном мире. Гештальт (тезисы доклада). (http://www.intelros.ru/subject/karta_bud/6805-budushhee-kak-vozmozhnost.html ).

[4] Подробнее см. Александр Неклесса. Трансфинитная экономика. // Экономические стратегии. – М. 2010, №3. С.18-24. (http://www.intelros.ru/intelros/biblio_intelros/budushhee-kak-predchuvstvie/4306-transfinitnaya-yekonomika.html ).

[5] Подробнее см. Александр Неклесса. Время коротких горизонтов. Реализация планов инновационной и инфраструктурной модернизации в России перманентно сдвигается в «светлое будущее». – Независимая газета. 2008-06-26. (http://www.ng.ru/ideas/2008-06-26/10_modernizatsia.html ).

[6] См. Александр Неклесса. Цивилизация смерти // Эсхатологический сборник. – М., 2005. (http://www.intelros.ru/2007/02/28/aleksandr_neklessa_civilizacija_smerti.html ).

[7] Подробнее см. Александр Неклесса. Новый амбициозный класс. Кто осуществит новую сборку мира? // Политический класс. – М., 2007, №9. (http://www.intelros.ru/intelros/biblio_intelros/budushhee-kak-predchuvstvie/1423-aleksandr_neklessa_novyjj_ambicioznyjj_plan_kto_osushhestvit_novuju_sborku_mira.html ).

[8] Подробнее см. Александр Неклесса. Новый амбициозный план. Проекции и чертежи новой сборки мира. // Политический класс. – М., 2008, №1. (http://www.intelros.ru/intelros/biblio_intelros/budushhee-kak-predchuvstvie/1748-aleksandr-neklessa.-metamorfozy.html ).

[9] Подробнее см. Александр Неклесса, Дан Медовников. «Государство и модернизация» или «Общество инноваций»? (http://www.intelros.ru/subject/karta_bud/6553-gosudarstvo-i-modernizaciya-ili-obshhestvo-innovacij.html).