Что необходимо денежно-финансовому рынку: ремонт изношенных деталей или конструктивная перестройка?

Задача авторов статьи – дать оценку финансовой системе, сложившейся в развитых странах в последние десятилетия, и сформулировать свое понимание того направления, в котором данная система и система управления экономикой со стороны общества могут и должны изменяться в средне- и долгосрочной перспективе.

Кризис заставил многих экономистов и политологов анализировать его причины и предлагать меры по совершенствованию финансового рынка и государственного регулирования с целью предотвращения впредь таких серьезных провалов.

Наше представление о нынешнем финансовом кризисе и его причинах изложено в статье «О причинах финансового кризиса» (Волконский В.А., Корягина Т. И., Кузовкин А.И. «Можно ли считать кризисы рукотворными?» БД. 2009. № 4).

Что может изменить нынешний кризис?

По нашему мнению, мировая экономическая система вряд ли значительно изменится из-за нынешнего кризиса. Но серьезное качественное изменение может претерпеть доминирующая парадигма в сфере политико-экономической идеологии или, по крайней мере, господствующее направление поиска и общее ощущение необходимости перемен. Многие видные экономисты уже давно заявляли о неадекватности, опасности для человечества как сложившейся экономической системы, так и особенно обосновывающей ее доминирующей экономической теории рыночного mainstream`a. И не только провозглашали, но и создали хорошо разработанные научные теории, описывающие важные мировые проблемы на основе иных принципов.

Следует добавить, что кризис стимулирует поиски в более широкой области, чем лишь в сфере экономики. Чтобы охватить весь масштаб проблемы, необходимо взглянуть на современную ситуацию в контексте всего человеческого бытия, не ограничиваясь сферой экономической деятельности, и с точки зрения более длительных исторических периодов.

Глубокий кризис заставляет задуматься о смысле исторического пути, об оценке сложившейся социально-политической системы, о возможности изменения цели и ценностей. На состоявшемся в Москве Международном конгрессе философов и социологов обсуждались инициативы известного французского философа, теоретика «новых правых» Алена де Бенуа по созданию «четвертой политической теории» взамен исчерпавших себя трех доминирующих идеологий европейского модерна – либерализма, коммунизма и фашизма (Бенуа А. Тезисы к четвертой теории // Профиль. 2008. № 47. 15 дек.; Дугин А. Четвертая политическая теория. Там же. № 48. 22 дек.).

Историки рассматривают нынешний экономический кризис как симптом или начало гораздо более фундаментального и многослойного макроэкономического кризиса. Известный русский ученый А.И. Фурсов сопоставляет его с тремя системными кризисами в человеческой истории: кризисом феодализма «длинного» ХVI в. (1453–1648 гг.), крушением Западной Римской империи (гибелью античного мира) и кризисом верхнего палеолита (древне-каменного века). В статье будет рассмотрена только связь нынешнего финансового кризиса с теорией длинных кондратьевских циклов.

Нынешний кризис обострил внимание интеллектуального сообщества к тем тенденциям в развитии действующей денежно-финансовой системы, которые несут серьезные угрозы для всего общества. Это прежде всего последовательное устранение механизмов контроля со стороны общества, освобождение и стимулирование тех стихийных сил, которые периодически вырываются в виде кризисов и разрушают доверие к институциональным основам общества. Вторая угроза, связанная с первой, – это прогрессирующая концентрация богатства и власти в мире в руках узкого слоя финансовых олигархов, топ-менеджеров и обеспечивающих их доминирование политологов и экспертов. Эту власть фактически почти не ограничивают институты политической демократии и экономической конкуренции. Комфорт и возможности осуществлять свои потребительские фантазии (медицина, путешествия, развлечения, разнообразие жилищ и мест проживания) и контролировать не только поведение, но и образ мыслей огромных масс населения – таких возможностей не имели ни римские императоры, ни короли Европы в эпоху абсолютизма. Масштабы власти современной мировой элиты могут быть сопоставлены с властью египетских фараонов или древнекитайских императоров и их окружения. Эти негативные глобализационные процессы разрушают накопленные долгим историческим развитием духовные и, шире, цивилизационные опоры общества.

Похоже, что эпоха суеверного страха перед стихией денег и экспериментов с ее бесконтрольным использованием подходит к концу. Начинается эра постепенного подчинения денежно-финансовой стихии человеку.

Большинство специалистов, которые решают задачу преодоления кризисов, принимает существующую финансовую систему как данность, как машину, которая нуждается в ремонте и, возможно, в замене изношенных деталей, но в целом ее нечем заменить (Хорошим примером разработки ремонта финансового механизма, связанной с кризисом, может служить статья И.Ю. Варьяша «Реинжиниринг финансового миропорядка». (Б.Д. 2008. № 12)). Эта система развивалась вместе с капиталистической моделью как ее имманентная и необходимая составная часть. И, конечно, накопленные на этом пути ценные технические наработки будут использованы в будущих моделях управления экономикой.

Однако нельзя игнорировать и отрицательные результаты – поляризацию общества и нарастание угроз кризисов. Темпы роста экономически развитых стран резко повысились в период 2000–2007 гг. по сравнению с 1980–1990 гг. Если в 80-е гг. среднегодовой рост ВВП составлял 2,1, то в 2000–2007 гг. – 4%. Однако политика периода 2000–2007 гг. - политика превращения мировых финансов в глобальный долговой «пузырь», которая привела к нынешнему кризису, может быть оправданна, только если согласиться, что высшая мудрость для человека - получение реальной прибыли «здесь и сейчас». Действительно, кредитно-финансовая система – одно из важнейших изобретений капиталистической эпохи. Но неужели человечество обречено вечно платить тяжелую дань за пользование ею?

Изменение общей ультралиберальной установки при кризисе не утопическая мечта. До сих пор средства массовой информации повторяют слова Николя Саркози, произнесенные им на сессии Генеральной Ассамблеи ООН: «Идея того, что рынки всегда правы, – безумная идея. Идея, что саморегулирование может решить проблемы, умерла. Идея невмешательства государства умерла». Минфин США намерен направить общественные деньги на выкуп неликвидных (плохих) активов у коммерческих банков и создать в этих целях специализированную финансовую структуру. Но ведь для этого получающие помощь банки фактически должны будут попасть под контроль государства. А сумма господдержки, по подсчетам аналитиков, должна быть огромной – более 4 трлн долл.

Власть финансов и государство

Одна из наиболее значимых линий конфронтации в эпоху монополистического капитализма - борьба за статус и роль государства. Будет ли оно реальным выразителем интересов народа и страны или станет инструментом в руках национальной и мировой финансовой олигархии? (Волконский В.А., Корягина Т.И. Современная многоярусная экономика и экономическая теория. М.: Ин-т экономических стратегий, 2006.) Если в Х1Х в. устранение государства от контроля за теми или иными экономическими процессами означало расширение сферы действия конкурентных рыночных сил, то в настоящее время это, как правило, означает его переход к одной или нескольким ФПГ - финансово-политическим группам . Новый глобализованный мир более адекватно называть уже не миром транснациональных корпораций (ТНК), а миром финансово-политических групп – ФПГ (Фитуни Л. Л. Теневой оборот и «бегство капитала». – М. Вост. лит., 2003).

На протяжении второй половины ХХ столетия государство терпит поражение. Об этом свидетельствует не только рост масштабов, богатства и политического влияния ФПГ. Важным результатом процесса глобализации стала дискредитация духовно-идеологических основ, на которых держится единство традиционного общества и его главный институт – государство. Примерами могут служить утверждение в общественном мнении чисто негативного восприятия понятий национализма, империи, отнесение понятия коррупции исключительно к характеристикам государственного аппарата, хотя коррупция появляется в любых организационных структурах по мере их укрупнения.

Государство, конечно, далеко не идеальный институт. Он подвержен процессам деградации, коррупции, фальсификации его целей и назначения (В периоды духовного и морального упадка общества происходит массовая фальсификация, подмена понятий. Китайцы давно открыли, что в таких случаях оздоровление общества должно начинаться с «исправления имен»). Однако по своему смыслу и назначению это единственный институт, который должен и, как свидетельствует вся история, способен выражать и защищать долгосрочные интересы народа, его духовность, национальную культуру, исторические традиции, проверенные веками стереотипы отношений между людьми. Этим определяются также его сила и устойчивость. Система финансовых институтов, которые сегодня во все большей мере замещают государство в роли высшей инстанции, определяющей судьбы стран и народов, как по своему назначению, так и фактически выражает интересы получения прибыли и создания необходимых для этого условий.

В своей деятельности государство опирается на элиту или на ее часть, если элита расколота. Дееспособность государства определяется тем, в какой мере элита идентифицирует себя и свои интересы с народом и его долгосрочными интересами. Но современное государство не только в идеале, но и фактически является гораздо более демократическим институтом, поскольку связано с народом формальными и неформальными отношениями и в силу этого выражает его интересы и ценности. Рост политического влияния экономической олигархии означает сокращение демократии.

Процесс глобализации, реализующийся в настоящее время, идет в значительной мере опять же под руководством и в интересах складывающейся мировой финансовой элиты («финансового интернационала»). Международные организации, такие как МВФ, Всемирный банк (ВБ), ВТО, как правило, проводят политику, отражающую интересы мировой финансовой элиты, в частности, политику ослабления влияния государства, сокращения его непосредственного участия в управлении экономикой. Как в 1980-е гг., так и теперь МВФ и ВБ, обычно связывают предоставляемые странам кредиты со следующими условиями: обеспечить внешнеэкономическую открытость, сократить социальные расходы, субсидии и льготы производству и населению,, приватизировать государственные предприятия (См.: Волконский В.А. Драма духовной истории: Внеэкономические основания экономического кризиса. М.: Наука, 2002. С. 154-160; Бальцли Б., Фалькзон Р., Глюзинг Й., Юнг А., Краске М, Нееф К. Аргентинский призрак // Профиль, 2008. № 43. 17 ноября. Условия предоставления МВФ кредита Украине включают обязательство до 2011 г. довести до полной окупаемости коммунальные платежи населению, не повышать минимальную заработную плату, провести аукционные торги сельскохозяйственный земель).

В разных странах, в силу национальных и цивилизационных особенностей и вызовов исторического момента, перевес бывает то на той, то на другой стороне. Временами перевес какой-либо тенденции достигает экстремальных (и, как правило, в таких случаях разрушительных) отклонений от рационального сочетания. Отклонением в сторону излишнего огосударствления были, например, полный отказ в СССР от капиталистической практики внутри страны и ограждение глухой стеной от всякого влияния идей и ценностей «мира монополий». К. Маркс, формулируя альтернативу рынку, сначала описал ее как управление работой «всего общества одной конторой и одной фабрикой», когда «все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного государственного синдиката» (Это изложение марксисткой позиции Лениным. См.: Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 21. С. 445).

Экстремальным отклонением в другую сторону является, по нашему мнению, ситуация в мировой экономике, когда объемы финансовых (виртуальных) капиталов и потоков, которые, по разным оценкам, в десятки и даже в сотни раз превосходят «физические» капиталы и товарные потоки. Когда концентрация капитала и влияния в руках нескольких сотен семейств достигает такого уровня, что они своим коллективным решением могут ускорить или затормозить развитие любого производства, любого направления научных исследований и т.д. Реальный сектор экономики оказывается незначительной добавкой к живущему самостоятельной жизнью сектору финансовых «услуг». Это напоминает сказку Г.Х. Андерсена, где тень человека обретает самостоятельность и даже власть над ним самим.

Очевидно, такое положение не нормально, и современный кризис, мы надеемся, станет началом создания экономической теории, более адекватной реальности, началом преодоления этого «экстремального отклонения» социально-экономического устройства от здравого смысла. Процесс будет длительный. Но «тень должна знать свое место».

Все же главная опасность заключается, на наш взгляд, в беспрецедентном увеличении денежных и финансовых потоков и, соответственно, возможностей оперирующих ими организаций, которые оказываются вне контроля государств и общественности (в частности, под защитой законов о сохранении коммерческой тайны). В сочетании почти с тотальным обращением человечества в поклонников бога Наживы и Денег, эти бесконтрольные потоки способны резко изменить вектор человеческой истории, найденный и удерживаемый духовными и культурными традициями, добытыми тяжелым, часто трагическим опытом многовековых усилий. Об этой угрозе свидетельствуют, например, данные о создании многочисленных тайных частных военных корпораций, способных осуществлять профессионально подготовленные террористические акты, провоцировать напряженность и межнациональные конфликты, «оранжевые революции», вмешиваться во внутренние политические разборки (Ивашов Л.Г. Тайные армии следов не оставляют // Знание – власть. 2009. № 5, февр.). Необходимо вернуться к цивилизационному достижению Вестфальского мира 1648 г., закрепившему монополию на применение военной силы за государством.

Огромное влияние денежно-финансовые потоки могут также оказывать на ведущие СМИ, на направление работы аналитических центров и фондов.

Не все действительное разумно. Критика финансового капитализма

Попробуем дать оценку тем плюсам и минусам, которые можно связать с итогами развития финансового капитализма. На его счету такие великие достижения, как повышение уровня и качества жизни, комфорта у значительной части человечества, рост науки и техники, новых технологий во всех областях жизни. Однако не меньшие достижения в этих областях характеризовали развитие человечества и в конце Х1Х, и в середине ХХ в. - в те периоды, когда не было такого подавляющего преобладания финансового капитализма.

Цены, показатели прибыли и убытков, оценки их наиболее вероятных изменений в будущем и т.д. – все эти измерители необходимы для принятия решений о наиболее эффективном и справедливом распределении ресурсов. Но разве можно сказать, что современные рынки успешно выполняют эти задачи? Возьмем мировую цену на нефть, которая определяет не только развитие нефтяной промышленности, но и перспективы развития целых стран – экспортеров и импортеров. Однако в течение нескольких месяцев она падает или повышается в разы! Разве затраты на производство нефти или эффективность ее использования у потребителей могут так колебаться?

Одна из главных задач кредитно-финансового механизма – компенсация разрывов между потребностями в ресурсах и их имеющимися резервами в порядке перераспределения между предприятиями или отраслями производства, периодами затрат и получения результатов. Важный аспект здесь – снижение неопределенности, страхования от рисков. Справляется ли с этой задачей сложившийся финансовый механизм? Судя по постоянно возникающим «пузырям» и периодически повторяющимся кризисам, данный механизм сам часто является нарушителем стабильности, генератором неопределенности и неуверенности, которые мешают работе производственных организаций.

Наконец, финансовый механизм призван выбирать тех субъектов (организации или отдельных людей), которые способны более эффективно решать экономические задачи, т.е. отнимать это право у менее эффективных и передавать более эффективным. Современный финансовый сектор если и выполняет эту задачу, то не в интересах народа и долгосрочного экономического развития страны, а, как уже говорилось, в интересах узкого слоя финансовых олигархов и топ-менеджеров.

Наоборот, современная западная пресса, воспринимающая мир с позиции экстремального либерализма, даже те минимальные меры, которые принимают сейчас правительства для спасения банков и полугосударственных корпораций от «плохих» долгов, называет чуть ли не национализацией и шагом к социализму. А уж попытку В.В. Путина укрепить государство, лишенное суверенитета и основных систем воздействия на общество после ельцинского правления, квалифицирует как угрозу фашистского перерождения России. На деле подобную опасность порождает политика идеологической и финансовой поддержки экономического и культурного ультралиберализма. Один раз (в 1920-е гг.) ультралиберальная денежно-финансовая система, скачки фондовых индексов и гиперинфляция уже были одной из причин возникновения реального, а не выдуманного фашизма в Европе (Валерий Шамбаров. Кто стоит за мировым кризисом?/ // Знание – власть. 2008. № 46).

Управление экономической деятельностью, в частности, распределение ресурсов, – это проблема большой сложности. И то, что рыночный механизм позволяет удовлетворительно решать значительную часть задач, составляющих данную общую проблему, делает его важнейшей подсистемой в общей системе управления. В то же время многих функций управления рынок выполнять не может или выполняет их плохо.

Товарные рынки малопригодны для межотраслевого перераспределения ресурсов. Этим, а также распределением средств между кратко- и долгосрочными целями и проектами занимаются финансовые рынки. Но финансовый механизм, как правило, не способен:

– предотвратить нарастание диспропорций между денежно-финансовым и реальным секторами экономики;

– эффективно регулировать в интересах экономики и общества деятельность отраслей высокой степени монополизации (в частности, топливно-сырьевых отраслей);

– преодолевать порочный круг «бедность – неэффективность», в который нередко попадают отрасли производства низкой степени монополизации, значительные слои населения или группы предприятий и даже целые страны (Волконский В.А., Корягина Т.И. Современная многоярусная экономика и экономическая теория. М.: Институт экономических стратегий, 2006).

Антимонопольная политика, ограничивающаяся предотвращением определенных слияний и поглощений и картельных сговоров (которые чаще всего невозможно доказать), явно недостаточна для того, чтобы силы рыночной конкуренции смогли совершенствовать или хотя бы сохранять эффективную межотраслевую структуру экономики. Задачи антимонопольной политики могут эффективно решаться только в рамках той системы мер и механизмов, которую обычно называют промышленной политикой. Необходимо поднять значение промышленной политики и расширить ее рамки, включив в нее ответственность государства за обеспечение рациональных ценовых и финансовых межотраслевых пропорций.

Неудовлетворительное решение рынками многих перечисленных задач (провалы рынка) изучены многими экономистами. Наиболее разрушительные провалы, проявляющиеся в виде финансовых кризисов, связаны в первую очередь с неспособностью финансового рынка решать задачу межвременного распределения средств в соответствии с целями и приоритетами общества. Напомним, что решения, определяющие процессы в этой сфере, принимаются небольшим по численности слоем общества, состоящим из наиболее богатых граждан, правительственных чиновников и топ-менеджеров крупных банков и корпораций. Возможности предвидения политических и экономических результатов таких решений резко снижаются из-за сложности и нестабильности взаимосвязей, характеризующих сам финансовый рынок, невозможности получения информации, необходимой для их понимания. В еще большей мере это относится к путям воздействия на них со стороны общества вследствие отсутствия квалификации и опыта у остальных его членов.

Важнейшую роль приобретает внутрикорпоративный разрыв в доходах и влиятельности. Еще в 30-е гг. ХХ в. был зафиксирован переход от собственников (акционеров) к менеджменту крупных корпораций («революция управляющих»). Теперь уже речь идет об отрыве (и по доходам, и по влиянию) высших управляющих от «массы» акционеров и персонала компании. Дж. Стиглиц пишет, что в Америке в 1990-х гг. все представления о разрывах в оплате труда топ-менеджеров и рядовых работников были опрокинуты. Если раньше оплата труда главного директора превышала оплату рядового в 10 раз, то теперь стал считаться приемлемым разрыв в 100 раз.

Основой либеральных экономических теорий служит утверждение, что рыночное равновесие как в статическом, так и в динамическом варианте идентично оптимальному состоянию экономики, что в этом состоянии конкурентные интересы фирм совпадают с интересами общества как коллективного потребителя. Это утверждение базируется на следующей аксиоме: фирмы, реализующие долгосрочные проекты, сопоставляют нынешние и будущие доходы в соответствии с теми же правилами и коэффициентами временного предпочтения (дисконтирования), что и общество в целом. Поведение крупных индустриальных фирм и корпораций, составляющих опорную структуру мировой экономики, в период становления и развития капиталистического производства в основном соответствовало этой аксиоме. Однако в последние десятилетия стало массовым, и превратилось в проблему расхождение интересов крупной компании как организации, заинтересованной в своем долговременном выживании и развитии, и группы, готовящей и осуществляющей выбор ее стратегии и принимающей «судьбоносные» решения, т.е. малочисленной группы ее топ-менеджеров.

Наиболее часто высшие управляющие не идентифицируют свои интересы с интересами фирм в условиях финансового бума. Такое происходит тогда, когда решения, которые они принимают, позволяют лично им получить огромные доходы за счет использования информации, которой обладают только они. Примером могут служить первоначальные публичные предложения) (IPO) – первое публичное размещение акций компаний (новой эмиссии) на рынке. Как правило, они продаются по цене, значительно ниже стоимости, до уровня которой поднимаются практически сразу после выпуска в обращение. Инвестиционные банки, ответственные за вывод IPO на рынок (и связанные с высшими управляющими компаниями), устанавливают искусственно заниженные курсы. Практически это равнозначно раздаче (краже) денег, принадлежащих акционерам.

Проблема IPO аналогична проблемам фондовых опционов для высшего менеджмента, или «обмена дарами» (Подробно описаны. См.: Стиглиц Дж.Ю. Ревущие девяностые. Семена развала / / Современная экономика и право, М., 2005.). Эти механизмы стали широко известны только после того как в 2001-2002 гг. разразились многочисленные скандалы, связанные с крупнейшими банковскими структурами в США. О размерах прибылей, получаемых в результате IPO, свидетельствует, например, сумма прибылей от курсовой разницы первого для продажи акций 309 высокотехнологичных компаний – 50 млрд долл. Эта прибыль превысила сумму, фактически полученную компаниями-эмитентами, и в 20 раз превысила официальные вознаграждения гарантам инвестиционных банков – гарантам размещения акций. От интересов, долгоживущей компании могут сильно отличаться индивидуальные интересы тех менеджеров, которые оперируют на финансовых рынках как представители своих компаний (как правило, в сторону переоценки получаемой сегодня ликвидности и недооценки будущих рисков для компаний).

Конечно, рост корпоративных противоречий и коррупции характерен не только для рыночной экономики. Государственные структуры и компании не в меньшей степени подвержены этим болезням. Это неизбежный побочный продукт идеологии скорого обогащения и подчинения всех целей и ценностей экономическим критериям, захватывающей общество в условиях финансового бума.

Одно из важных достоинств рынка – возможность вовлечь массу людей в предпринимательскую деятельность. Во многих странах, не относящихся к «экономической цивилизации» Запада, предпринимательской активности, действительно, может быть недостаточно. Ее приходится восполнять участием государства в развитии экономики. С возникновением крупных индустриальных предприятий все большая часть населения становилась наемными работниками, деятельность которых не содержала элементов предпринимательства. В этот период стала расширяться возможность удовлетворить склонность к предпринимательству за счет игры с финансовыми бумагами.

Расширение мелкого бизнеса, как правило, приносит значительную пользу экономике и часто помогает человеку реализовать свой организационный, интеллектуальный, художественный потенциал, даже найти своё призвание. Но является ли благом для общества повальное стремление участвовать в финансовых играх, правила и устройство которых стали уже настолько сложными, что даже держатели этого «великого казино» далеко не всегда в состоянии предвидеть близкое будущее? В США половина населения является собственниками ценных бумаг. Даже если не принимать во внимание деятельность узкой группы манипуляторов, разве такое массовое участие в управлении финансовыми потоками может гарантировать направление их на цели общества?

Однако манипуляторы существуют. Мало того, в силу сложности взаимосвязей финансового мира, узкий слой финансовых олигархов, банкиров, топ-менеджеров и экспертов, лучше других понимающих эти взаимосвязи и знающих «безопасные тропыв этих джунглях», превратился в касту жрецов. Им одним ведомы тайны финансового мира и на их слова волей-неволей ориентируются миллионы вовлеченных в глобальную игроманию (В статье В.А. Кашина «Причины кризиса и меры по его преодолению» (Б.Д. 2009. № 2) высказано прекрасное предложение создать гильдию (ассоциацию) профессиональных финансовых посредников по типу гильдии средневековых ремесленников и купцов или современных коллегий врачей и адвокатов. Только членам такой гильдии будет разрешено заниматься финансовым посредничеством и занимать ответственные посты в соответствующих организациях. Предлагается даже установить прямую (солидарную) финансовую ответственность гильдии за действия своих членов).

Можно ли положительно оценивать ситуацию, когда для большей части элиты (если не для всего общества) главным стремлением и смыслом жизни становится скорое обогащение? Как в элите, так и в обществе в целом всегда имеется немалое число людей, которые работают в основном ради повышения уровня своего потребления и смысл жизни которых заключается прежде всего в стремлении к материальному (или экономическому) богатству.

Пример Советского Союза свидетельствует, что когда такие возможности оказываются ограниченными, значительная часть из них переходит в увлечения, более соответствующие человеку, сравнимому с бого-человеком, – в работе, культуре, карьере, науке, спорте, путешествиях. В связи с этим надо вспомнить массовое увлечение жителей больших городов в тяжелейшие 1920–1930-е и в послевоенные годы оперой и опереттой, театром, кино, художественными выставками и т.д. Тот же пример показывает, что в период духовного спада недостаток материальных стимулов может способствовать распространению таких человеческих пороков, как пьянство и наркомания.

Поэтому, когда ради вовлечения населения в предпринимательскую деятельность оказывается помощь малому бизнесу, это приносит экономический эффект, сокращает безработицу, и, конечно, оказывает положительное воздействие на общество в целом. Можно ли на тех же основаниях положительно оценивать массовые затраты сил и времени на игры с ценными бумагами, – очень сомнительно.