Общее прошлое — фундамент общего будущего

В течение восьми месяцев, с февраля по сентябрь 2017 г., осуществлялись мероприятия по социально значимому проекту «Формирование и продвижение идеологии евразийской интеграции на основе традиционных ценностей, эстафеты поколений и сохранения памяти Победы», при реализации которого были использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Национальным благотворительным фондом.

Еще в 1926 г. Н.С. Трубецкой сформулировал очень емкие, но в то же время достаточно простые для исполнения рекомендации. Первая: новая общность должна строиться не на какой-то господствующей нации или господствующем классе, а на взаимном уважении. Не должно быть никаких гегемонов или претендентов на доминирование. Вторая: в основе этой общности может лежать только общность исторической судьбы. Этот опыт проживания в границах единого государства или квазигосударства в течение веков составляет единственную серьезную основу для планирования общего будущего. От этого и необходимо отталкиваться, пытаясь наполнить наиболее глубоким и более конкретным содержанием понятие «общее прошлое», на котором можно построить общее будущее. И здесь первое, с чем мы сталкиваемся, — это то, что наше прошлое понимают по-разному не только в разных республиках, но и в Российской Федерации. Понимание прошлого варьирует в зависимости от того, какие мифологемы человек воспринял в процессе обучения.

Объективное представление об историческом прошлом чрезвычайно трудно сформировать. Тот национал-сепаратизм, о котором предупреждал Трубецкой, незаметно прорастает, и этот нелинейный процесс захватывает умы миллионов людей, особенно представителей молодого поколения, которое растет на откровенных мифах. Наиболее яркий пример — Украина. Мифологема о происхождении украинского народа, о взаимоотношениях с Россией и Москвой, внедряемая сегодня в сознание молодых украинцев, посещающих среднюю школу, построена на вымыслах. Это сугубо сказочная концепция, в которой даже исторические факты XVIII, XIX, XX вв. кардинально искажаются. Выдумываются события, не имевшие места, малозначимым событиям придается доминирующее значение, выхолащивается единство. Этот национал-сепаратизм, ведущий к трагическим последствиям, строится на одной идее — идее противостояния Москве, России. Аналогичные мифы создаются некоторыми силами в Казахстане и даже в Белоруссии. Если сегодня не вести работу с партнерами по ЕАЭС, то навязчивая национал-сепаратистская мифология овладеет умами и станет серьезной политической силой. Интеграция, основанная на одном только конъюнктурном, экономическом фундаменте, будет очень шаткой и может стать жертвой любого серьезного экономического кризиса.

В ходе реализации проекта экспертной группе удалось систематизировать наследие классического и современного евразийства, определить диапазон взглядов, объясняющих феномен устойчивых государственных и квазигосударственных образований на территории Евразии, оценить значение победы в Великой Отечественной войне и предложить ряд направлений идеологического воздействия на общественное мнение населения ЕАЭС и прилегающих к нему государств. Это только первый шаг на пути разработки практических инструментов в области организации внутренней и внешней пропаганды и наращивания мягкой силы стран Евразии.

Начиная с середины двухтысячных годов в России резко усилилась пропаганда «национальных традиционных ценностей» в качестве общепринятой для всех граждан страны идеологии. Патриотическая пропаганда в ряде случаев принимала характер информационной истерии, нередко велась методами спецпропаганды. Мотив этих действий был очевиден — не допустить внутриполитического кризиса в России, и определенные результаты были достигнуты. По данным социологических опросов последнего времени, патриотических настроений придерживаются около 80% жителей страны, что по сравнению с серединой двухтысячных демонстрирует превышение на 21% ^[1].

В то же время показательны соображения относительно патриотизма, высказанные в свое время Л.Н. Толстым в статье «Патриотизм и правительство»: «Казалось бы, очевидно, что патриотизм, как чувство, есть чувство дурное и вредное; как учение же — учение глупое, так как ясно, что если каждый народ и государство будут считать себя наилучшими из народов и государств, то все они будут находиться в грубом и вредном заблуждении.

Казалось бы, и зловредность и неразумие патриотизма должны бы быть очевидны людям. Но, удивительное дело, просвещенные, умные люди не только не видят этого сами, но с величайшим упорством и горячностью, хотя и без всяких разумных оснований, оспаривают всякое указание на вред и неразумие патриотизма и продолжают восхвалять благодетельность и возвышенность его.

Одно только объяснение этого удивительного явления представляется мне. Вся история человечества с древнейших времен и до нашего времени может быть рассматриваема как движение сознания и отдельных людей, и однородных совокупностей их от идей низших к идеям высшим.

Весь путь, пройденный как каждым отдельным человеком, так и однородными группами людей, можно себе представить как последовательный ряд ступеней от самой низшей, находящейся на уровне животной жизни, до самой высшей, до которой может только подняться в данный исторический момент сознание человека.

Каждый человек так же, как и отдельные однородные группы — народы, государства, — всегда шли и идут по этим как бы ступеням идей. Одни части человечества идут вперед, другие далеко отстают, третьи, большинство, движутся в середине. Но все, на какой бы ступени они ни стояли, неизбежно и неудержимо движутся от низших идей к высшим. И всегда, в каждый данный момент, как отдельный человек, так и каждая однородная группа людей, передовая, средняя или задняя, находятся в трех различных отношениях к трем ступеням идей, среди которых движутся <…> Для уничтожения же этого сцепления есть только одно средство — пробуждение от гипноза патриотизма.

Поймите, что все то зло, от которого вы страдаете, вы сами себе делаете, подчиняясь тем внушениям, которыми обманывают вас императоры, короли, члены парламентов, правители, военные, капиталисты, духовенство, писатели, художники, — все те, которым нужен этот обман патриотизма для того, чтобы жить вашими трудами.

Кто бы вы ни были — француз, русский, поляк, англичанин, ирландец, немец, чех — поймите, что все ваши настоящие человеческие интересы, какие бы они ни были — земледельческие, промышленные, торговые, художественные или ученые, все интересы эти так же, как и удовольствия и радости, ни в чем не противоречат интересам других народов и государств, и что вы связаны взаимным содействием, обменом услуг, радостью широкого братского общения, обмена не только товаров, но мыслей и чувств с людьми других народов» ^[2].

Можно было бы долго спорить с Л.Н. Толстым, однако исторический опыт революций 1917 и 1991 гг. свидетельствует о неоднозначном качестве распространения этого явления, особенно в редакции, называемой в обиходе «ура-патриотизмом». Избыточное увлечение патриотическими мемами приводит к состоянию, напоминающему состояние опьянения, которое имеет свойство заканчиваться, и тогда на смену эйфории приходит ощущение совершенно иного толка, прямо противоположное. Военно-патриотический угар 1914 г. сменился противоположным трендом в 1918 г., а подъем начала перестройки вылился в апатию по отношению к распаду СССР.

Угроза. Использование патриотической риторики имеет ограниченный срок действия, предсказать продолжительность которого сегодня не представляется возможным в силу ограниченности знаний. Особую опасность представляет фазовый переход, смена настроений на противоположные. Избыточный накал патриотических настроений может быть определенным препятствиям для интеграционных евразийских процессов.

Рекомендация. Нужно с крайней осторожностью прибегать к патриотической риторике, тем паче не следует делать из нее тотальный наполнитель телерадиоэфира до точного выяснения деталей механизма воздействия патриотической пропаганды на широкие массы.

Несмотря на постоянные расхождения долгосрочных прогнозов с действительностью, противоречивое и трудное формирование будущего происходит путем общественной и политической дискуссии вокруг футурологических стратегических проектов. В России же начиная с середины 2000-х годов официозные издания и электронные СМИ все чаще обращаются к теме прошлого, героической традиции, зачастую смешивая историю с мифологией. Редкие документы, наподобие «майских указов» или «Стратегии-2020», при первых признаках их невыполнимости очень быстро исчезают из поля обсуждения.

Об отсутствии внятного проекта национального развития, долгосрочных целей, видения будущего свидетельствовали многие известные российские ученые и политики. Тем не менее с годами ситуация не меняется, а государственная пропаганда все чаще обращается к «героическому прошлому». Последнее, включая общий День Победы, разумеется, служит целям самоидентификации евразийских народов, но, согласно Гераклиту, невозможно дважды войти в одну реку, как невозможно вернуться ни в один день прошлого, будь он даже Днем Победы.

Угроза. Отсутствие внятного проекта развития у инициатора и центра евразийской интеграции на постсоветском пространстве — России делает такую интеграцию политически малопривлекательной и рискованной. Страны-партнеры склонны занимать выжидательную позицию и не вступать в проекты, которые бы предполагали необратимые изменения и невозможность вернуться к статус-кво.

Проблема сырьевого придатка и реиндустриализации

Эта проблема является частным случаем предыдущей, но в силу своей важности может быть выделена как отдельная. С 2000 по 2017 г. в каждом (sic!) послании президентов Путина и Медведева Федеральному собранию РФ содержался призыв «слезть с нефтяной иглы», уйти от сырьевой экономики. За 17 лет ничего подобного сделано не было, хотя этот срок оказался вполне достаточным, например, для Японии или Южной Кореи, чтобы выбраться с задворок цивилизации и встать в ряд индустриальных лидеров планеты.

Угроза. Существует постоянный системный риск для крупнейших экономик ЕАЭС — России и Казахстана, выражающийся в полной зависимости от конъюнктуры мирового рынка сырья. Второе крупное негативное влияние сырьевой ориентации экономик — невостребованность квалифицированной рабочей силы и, как следствие, крайне медленный

рост человеческого капитала, утечка умов, стагнирующая структура экономики. При всей общности евроазиатского менталитета интеграция на сырьевой основе представляется малопривлекательной в условиях перехода к VI технологическому укладу или, в других терминах, Индустрии 4.0.

Рекомендация. Было бы наивно советовать немедленный переход к политике реальной реиндустриализации. Изначальная проблема этого поля — неполная ясность причин отсутствия роста инновационного и, шире, обрабатывающего сектора экономики. Неясны причины застойного процесса, их этиология, место в системе государственной, экономической и общественной организации. Именно для того, чтобы подготовить старт жизнеспособной программы индустриального развития и объяснить себе и окружающим причины прежних неудач в этой области, следует тщательно проанализировать систему причин такого положения дел.

Несмотря на замедление темпов экономического роста Китая, он все еще остается быстрорастущей экономикой, хотя объемы производства в этой стране громадны. Китай последовательно реализует свои экономические интересы на территории постсоветской Центральной Азии. При этом китайские производители выступают прямыми конкурентами российских, вытесняя российские товары с рынков стран Центральной Азии, а Россия пытается препятствовать росту поставок из Китая в Казахстан путем применения стандартов ЕАЭС. Отношения Китая и России на казахстанском рынке напоминают локальную торговую войну ^[3]. Наметившееся сокращение торгового присутствия Китая на американских рынках способно только усилить эту тенденцию. Конкуренция со стороны Китая дает о себе знать не только в Казахстане, но и в других странах Центральной Азии, например в Туркмении. Экспорт Китая в страны Центральной Азии превосходит российский примерно в 2 раза с тенденцией, ухудшающей положение России.

Реализация китайских интересов в Центральной Азии послужила поводом для того, чтобы известный «друг» нашей страны З. Бжезинский выступил в 2014 г. со следующей сентенцией: «Потому перспективы России во главе Евразийского союза — это фикция. И этот союз распадется — по экономическим, социальным и персональным причинам. В результате он лишь приведет к нарастающей неготовности России встретить рост влияния Китая в Центральной Азии» ^[6].

Преувеличивать влияние Китая в Центральной Азии не стоит, тем более что даже западные наблюдатели констатируют: ««Раньше я думал, что Средняя Азия станет для этих стран яблоком раздора, однако Пекин и Москва по-прежнему настроены на широкое стратегическое сотрудничество. Незначительные проблемы вроде разногласий в Центральной Азии они намерены обходить» ^[7]. Однако есть и иное мнение: «Стратеги Пекина старательно избегают любых разговоров о „новой Большой игре“ в сердце Азии, но при этом явно намерены в ней победить» ^[7].

Рекомендация. Необходимо хотя бы в общих чертах обрисовать ситуацию, в которой бы Россия и Китай и в дальнейшем всячески избегали конфликта, пусть даже торгового, в Центральной Азии. Для этого необходимо обозначить критические рубежи интересов РФ и КНР.

Эта проблема менее остра, чем перечисленные выше, но от стабильности и прогресса в этом вопросе во многом зависит успешность интеграционных процессов на евразийском пространстве. В первую очередь речь идет о русском языке как языке межнационального общения. Несмотря на небезосновательные констатации снижения роли русского языка в Центральной Азии, общая тенденция носит скорее позитивный характер. В частности, по свидетельству К.П. Боришполец: «Исходя из данных Всесоюзной переписи 1989 г., русским языком абсолютно не владело 37% казахов, 63% киргизов, 70% таджиков, 72% туркмен, 87,7% узбеков. В своем большинстве это были жители периферийных сельских районов, редко выезжавшие в крупные городские центры и, как правило, сосредоточенные в южном сегменте территории своей страны. Что касается современного положения дел, то, по авторитетным оценкам, вообще не владеют русским языком 16% жителей Казахстана, 50% — Киргизии, 59% — Узбекистана, 67% — Таджикистана и 82% — Туркмении. Другими словами, за годы независимого развития во всех странах Центрально-Азиатского региона, за исключением Туркмении, представительство русского языка среди титульного населения расширилось» ^[8].

Учитывая массовую трудовую миграцию в Россию из Центральной Азии в объеме около 4 млн человек ^[9], русский язык, несомненно, будет и в дальнейшем востребован. Однако владение бытовым русским не является основой культурного сближения. Весьма важно для народов культурное взаимопроникновение, которое в настоящее время в силу разрушения общего культурного пространства демонстрирует деградирующий тренд, что может привести к автономизации и кластеризации культур, препятствующей евроазиатской интеграции.

В рассуждениях о евразийском исламе Ю.И. Ильина сформулировала важную задачу культурного общения народов Евразии: «…евразийская исламская община немыслима вне общего культурного наследия, которое объединяет ее и с другими народами и религиозными группами региона. На практике это означает, что в идеале русский должен бы знать и понимать на языке оригинала, например, поэзию Низами Гянджеви, Рудаки, Хайяма или философские труды Ибн Сины, а узбек или таджик — свободно читать сочинения Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского» ^[10].

Рекомендация. Необходима разработка программ культурного взаимовлияния народов евроазиатского пространства. При этом акцент следует сделать на знакомстве российской аудитории с древней азиатской культурой, поскольку вектор культурной ориентации в России остается сугубо европоцентричным.

– Изучение феноменов трансформации массового сознания в революционные периоды 1917 и 1991 гг., возможно, с применением методов нейроэкономики, которые позволили бы количественно оценить потенциал той или иной массовой патриотической эйфории с точки зрения его временной составляющей.

– Стратегическая футурология с выделением приоритетных направлений в области энергетики, биотехнологий и редактирования генома, аддитивных технологий, технологий обработки больших массивов данных, а также организации финансовой системы, госрегулирования, взращивания крупного международного бизнеса и создания инновационной экономической среды.

– Выявление и разработка форм культурной пропаганды, которые были бы наиболее привлекательны для массовой аудитории населения стран ЕАЭС. Особое внимание следует уделить вовлечению в процесс представителей центральноазиатских диаспор в России.

Проведение исследований по указанным выше темам позволит не только дать центрам управления общественным мнением стран ЕАЭС общие направления идейных интерпретаций, но и разработать новый технологический инструментарий мягкой силы.